Дыбо А.В. (Институт языкознания РАН)

СЕМАНТИЧЕСКАЯ РЕКОНСТРУКЦИЯ: МИР ПРААЛТАЙЦЕВ ПО ДАННЫМ СРАВНИТЕЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКОГО ЯЗЫКОЗНАНИЯ (тезисы)

Реконструкция (С.А.Старостин, А.В.Дыбо, О.А.Мудрак) относительно полного лек­си­­кона для праязыка алтайской семьи (включающей тюркские, монгольские, тунгусо-маньчжурские языки, а также корейский и японский) сделала возможным изу­че­ние палеокультуры пра­ал­тай­цев по языковым данным. Сбор и анализ праалтайской "культурной лексики" вел­ся в срав­не­нии с данными по индоевропеистике, что дало возможность сопо­став­лять эти прото-лексиконы по семантическим областям, существенным для прародин и па­лео­культур пред­по­ла­гаемых но­си­телей обоих праязыков (со сходными датировками пе­ри­ода распада праязыков: VI-V тыс. до н.э. для праалтайского (ПА) и V-IV тыс. до н.э. для праиндоевропейского (ПИЕ)). Ре­кон­струк­ция семантики лексики связана с допол­ни­тель­ны­ми трудностями, обусловленными боль­шей слож­ностью объек­та исследования, в частности, от­сутствием жестких критериев вы­де­ления гене­ти­чес­ки обусловленных при­зна­ков.

При работе с "энциклопедически нагру­жен­ной" лексикой релевантное для ис­то­рии язы­­ка се­ман­­ти­че­с­кое описание можно получить, выделив среди семанти­чес­ких при­зна­ков, струк­ту­ри­ру­ющих лексическую микросистему, "функ­ци­ональ­ные" и "формаль­ные", или "топо­гра­фи­чес­кие" признаки. Пример: два типа на­званий жилищ. Первые (дом) несут функциональную на­груз­ку, обозначая не толь­ко "определенный тип стро­е­ния", но и "локус субъекта". Отсюда ре­гу­­лярная мно­гозначность "ло­кус субъ­ек­та и лиц, со­пря­жен­ных с ним не­отъ­ем­ле­мой при­над­­леж­­­но­стью", "локус се­мьи субъекта" и, как метонимический перенос (вмес­ти­­лище > со­дер­жи­мое), "семья". Такие слова более час­­тотны и лучше демон­стри­руют тенденции семан­ти­чес­кой эво­­­лю­ции внутри лек­си­чес­­кой микро­сис­темы. Названия второго типа (шалаш, палатка) обо­зна­чают толь­ко спе­­цифи­чес­кие виды строений и не имеют такой полисемии. Основная про­бле­ма при ре­­кон­струк­ции "энциклопедически нагруженных" слов - это реконструкция "топогра­фи­­­­чес­ких" признаков, поскольку функциональ­ные признаки либо сохраняются, ли­бо мо­­гут быть прослежены по эво­лю­ции лексической микросистемы, а топо­гра­фические прос­­­то за­ме­ща­ют­ся при изменении культурного/природного окру­же­ния и про­сле­дить их можно лишь по кос­вен­ным свидетельствам (можно го­во­рить о прямоугольном типе жи­­лища, если есть регулярная по­­ли­семия "внут­ренний угол" - "часть жилища").

Результаты по палеокультурно значимым разделам лексикона следующие.

1. Ландшафт в языке праалтайцев представлен горами, в отличие от мест обитания пра­ин­до­европейцев, невысокими. В значительном количестве представлены слова для лощин, долин и степей (последние у индоевропейцев не представлены; их горы часто покрыты лесом). Степи пра­алтайцев довольно засушливые и пыльные, по-видимому, с невысокими сопками. Много терминов для небольших быстрых речек с отмелями и перекатами, но есть и слова для боль­ших рек (в отличие от ПИЕ) и наводнений. И для ПА, и для ПИЕ не удается получить реконструкцию слова со значением "море".

2. Климат прародины алтайских народов, по-видимому, был более холодным и сухим, чем у праиндоевропейцев. Год (как и в ПИЕ) делился минимум на четыре сезона, с холодной снежной зимой.

3. Флора дает возможность предположить, что прародина алтайцев находилась в пограничной зоне южной тайги и степи (список реконструируемой индоевропейской флоры производит впечатление горного леса где-то в умеренной зоне (Балканы?)).

4. В ПА, как и в ПИЕ, восстанавливается система названий диких животных. Су­щес­т­вен­ные различия: а) в ПА восстанавливается название дикого верблюда, которого нет в ПИЕ, зато в ПИЕ имеются термины для диких быков, которых определенно нет в ПА; б) в ПА восстанавливается значительно более подробная поло-возрастная терми­но­ло­гия диких копытных, чем в ПИЕ, что показывает важность охоты в жизни праалтайцев. Для определения географического положения прародины алтайцев важными являются тер­мины для росомахи и обезьяны (ПИЕ название обезьяны, скорее всего - семитское заим­ствование). В то время как индоевропейские названия крупных хищников хорошо со­храняют семантику по рефлексам, праалтайские названия крупных хищников обыч­но дают разные рефлексы в дочерних подгруппах, с колебанием между медведем, волком и тигром. Скорее всего, это связано с табуированием.

5. Охотничья и рыболовная терминология более развита в ПА, что указывает на мень­шую важность этих занятий для индоевропейской экономики. Т. наз. "критерий лосо­ся" теперь признается менее существенным для определения прародины индоевро­пей­цев (слово в праязыке могло означать и "форель"), но в ПА определенно обна­ру­жи­ва­ет­ся большое количество названий для лососевых рыб.

6. Ядром праалтайской экономики, по-видимому, было сезонное пастбищное ското­вод­ство, ли­бо развитая сезонная охота с загонным компонентом. Имеются термины, свя­занные с ло­шадью и верховой ездой. Роль земледелия была менее существенна. Основ­ным инструментом, ве­ро­ятно, был род мотыги (возможно, использовавшийся так­же для выкапывания диких кор­не­пло­дов). Основным родом хозяйственной деятель­нос­ти для праиндоевропейцев были зем­ле­де­лие и хорошо развитое оседлое ско­то­вод­ство. По-видимому, были специфические инстру­мен­ты для запряжной вспашки. Име­ет­ся название для сена (отсутствует в ПА), что может ука­зы­вать на зимнее стойловое со­дер­жание скота (в противоположность смене пастбищ у пра­ал­тай­цев). В ПИЕ вос­ста­нав­ливается терминология коневодства, но не верховой езды. Терминология круп­ного ро­гатого скота более развита в ПИЕ, чем в ПА.

7. Существенных различий в кулинарной терминологии обоих праязыков нет. Коли­чес­твен­ное соотношение названий молочных (и кисломолочных) и мясных блюд с на­зва­ниями блюд из зла­ков в обоих праязыках примерно одинаково. Видимо, пра­ал­тай­цам было неизвестно бортни­чес­тво, в отличие от праиндоевропейцев.

8. В ПА терминология одежды и обуви более дифференцирована, содержит, на­при­мер, назва­ния штанов или наколенников (что связано с верховой ездой; в ПИЕ нет).

9. Ранние стадии обработки металлов, возможно бронзы, для обоих праязыков?

10. И в ПА, и в ПИЕ есть термины, связанные с прядением и ткачеством.

11. Номадные черты более определенны в лексиконе ПА; колесо для ПА не ре­кон­стру­иру­ет­ся, в отличие от ПИЕ. В ПА больше терминов, связанных с лодками/плотами.

12. Восстанавливаются два типа праалтайского жилища: переносное (нет в ПИЕ) и ста­ци­о­нар­ное; оба можно довольно подробно описать, как и жилище пра­индо­евро­пей­цев; они сильно раз­личаются. В ПА нет слова для хлева (есть в ПИЕ), но есть не­сколь­ко слов для загонов. Нет сло­ва для клановых поселений и для внутренней структуры по­селений (имеются в ПИЕ). Есть тер­мины для укрепленных поселений, как и в ПИЕ. Не зафиксированы, в отличие от ПИЕ, на­зва­ния для дома правителя или храма.

13. Термины родства и свойства в ПА указывают на патрилокальность, некоторые осо­бен­нос­ти указывают на наличие кросс-кузенного брака или обмена сестрами. Тер­ми­ны для со-жен ука­зывают на полигамию. В ПИЕ есть свидетельства патри­ло­каль­нос­ти, но вряд ли кросс-кузен­ного брака. Нет слов со значением "со-жена".

14. Среди имущественной терминологии в обоих праязыках есть термины обмена и тор­говли. Раз­витая система непроизводной терминологии дарения реконструируется толь­ко в ПА; в индо­европейских языках все названия даров производны от глаголов со зна­чением "давать", кро­ме того есть названия выигрыша (в состязании), военной и охот­ничьей добычи.

15. Из оружия в ПА хорошо восстанавливаются термины для нескольких типов стрел и луков, колчанов. Имеются термины для копья и остроги. Нет специализированного тер­мина для меча (только типы ножей). Для ПИЕ нет общих названий для лука и стрелы; есть названия типов топоров, мечей и копий.

16. Религиозная терминология праалтайцев содержит названия шаманов, духов и ша­ман­ских церемоний; есть корень 'поститься'. Это существенно отличается от ситуации в ПИЕ, ср. раз­ветв­ленный праиндоевропейский пантеон.

Выводы. Собранные материалы дают возможность восстановить целостную картину палеокультуры носителей праалтайского языка. Полученные результаты должны быть ве­ри­фицированы данными палеозоологии, палеоботаники, исторической географии и ар­хе­ологии. Перспективным может оказаться сравнение полученных данных с кар­ти­на­ми палеокультуры но­сителей прасеверокавказского и прасемитского языков.