А.Н. Барулин. Памяти С. А. Старостина

Прошедший 2005 год был годом невосполнимых потерь для нашей науки. От нас ушли сразу четыре гениальных филолога – литературовед Михаил Леонович Гаспаров, арабист Максим Сергеевич Киктев, лингвист, этимолог, культуролог Владимир Николаевич Топоров и самый выдающийся компаративист нашего времени Сергей Анатольевич Старостин. Здесь я буду говорить только о Старостине, во-первых, потому что наша конференция посвящена проблемам компаративистики, а во-вторых, потому что еще на предыдущей конференции он состоял членом ее оргкомитета и много сделал для того, чтобы она состоялась и была интересной. А в-третьих, просто потому что мы долго с ним дружили.

Лингвистическая ориентация интересов у С. А. Старостина проявилась уже в школьные годы. До своего поступления в МГУ он неизменно побеждал на всех лингвистических олимпиадах, занимался в лингвистическом кружке Отделения структурной и прикладной лингвистики, и к моменту окончания школы знал уже около десяти языков. Именно эта ранняя ориентация, соединенная с наследственным лингвистическим талантом (его отец также был полиглотом, полиглоты – его старший брат и старшая сестра) и огромным трудолюбием, способствовала его быстрому научному созреванию. Поступив на Отделение структурной и прикладной лингвистики филологического факультета МГУ, Сережа сразу окунается в научную жизнь Отделения: принимает участие в работе Научного студенческого общества, начинает ходить на научный семинар по компаративистике, который вел в МГУ известный специалист в этой области Арон Борисович Долгопольский, знакомится с работами замечательного лингвиста-теоретика и прикладника И. А. Мельчука, знакомится с блестящим лектором, выдающимся полиглотом и ученым, академиком А. А. Зализняком, с одним из самых глубоких наших компаративистов членом-корреспондентом РАН В. А. Дыбо и начинает заниматься в его семинаре. Одновременно с этим С. А. Старостин усиленно занимается японским, а затем и китайским языком. Результатом напряженной работы на первом курсе Университета явилась его первая статья, в которой излагались результаты реконструкции праяпонской фонологической системы. Работа сразу обратила на себя внимание специалистов высоким научным уровнем и необычной для неофита тщательностью исполнения. На третьем и четвертом курсе Старостин работает уже над сложнейшей темой, за которую до него не брались и маститые ученые, - реконструкцией древнекитайской фонетики. До него лишь отдельными аспектами реконструкции занимался знаменитый петербургский исследователь С. Е. Яхонтов, интересные результаты по отдельным проблемам реконструкции получил американец Пуллиблэнк, классиком в этой области был шведский компаративист Карлгрен. Все это ученые с мировым именем и славой, ученые на работы которых, как на классические, ссылались все, кто пытался внести свою лепту в разрешение сложной проблемы. К концу четвертого курса Сергей завершает свою 'курсовую'. Через несколько лет она будет защищена как кандидатская диссертация, за которую все оппоненты единогласно просили ученый совет Института востоковедения АН СССР присвоить ее автору степень доктора филологических наук. Студент четвертого курса превзошел по результатам всех своих именитых предшественников и сделал свой независимый вариант реконструкции, оказавшийся намного точнее и полнее предыдущих. Более всего оппонентов поразила подробнейшая логическая и фактологическая аргументация всех теоретических и практических положений диссертации, огромный объем работы со сложнейшим материалом, проделанный диссертантом за предельно короткий срок, применение обширнейшего арсенала методических и теоретических приемов в препарировании материала и доказательстве положений работы.

С первого же курса Сережа начинает ездить в экспедиции по изучению северокавказских языков под руководством А. Е. Кибрика. В 1974 г. в экспедиции по изучению тиндинского языка студент С. А. Старостин делает научное открытие - обнаруживает в этом языке тоны. Перепроверив собранные ранее материалы, он обнаруживает тоны и в других северокавказских языках, в частности, в абазинском. Благодаря последнему открытию он установил связь абазинских тонов с системой постановки ударения в абхазском, что позволило подтвердить тонологическую гипотезу происхождения парадигматических акцентных систем (разработанную его учителем В. А. Дыбо) новыми типологическими аргументами. Независимо от С. А. Старостина, но несколько позже, открывает тоны на материале чамалинского языка и руководитель фонетических исследований в экспедициях А. Е. Кибрика опытнейший полевик С. В. Кодзасов.

Открытие тонов перевернуло все представления специалистов о просодии в языках этой семьи, позволило по-другому взглянуть на прасеверокавказскую реконструкцию. Обучаясь на пятом курсе Университета, Старостин начинает работать над реконструкцией северокавказского праязыка. Все это время ему помогают в работе, в основном, беспощадной доброжелательной критикой его научный руководитель В. А. Дыбо и его первый учитель компаративистики А. Б. Долгопольский.

К пятому курсу у уже знаменитого к тому времени студента появляются свои ученики – самые талантливые студенты ОСИПЛа младших курсов П. Перцов и его будущие многолетние соавторы, ныне маститые компаративисты С. Л. Николаев и О. А. Мудрак. В 1975 г. в работе над прасеверокавказской реконструкцией к Старостину присоединяется С. Л. Николаев. Тщательно проверяются гипотезы, обсуждаются соответствия, распределения аллофонов, трансформации акцентных систем. Вдвоем они заканчивают реконструкцию вчерне уже через три года после начала работы. Статьи Старостина по реконструкции пралезгинской фонологической системы появляются уже в год окончания им МГУ - в 1975 г. Затем последовательно он убеждается, что картвельские языки не родственны северокавказским, делает праабхазоадыгскую реконструкцию, параллельно начинается работа над большим этимологическим словарем северокавказских языков.

В 1975 году Сергей поступает в аспирантуру Института востоковедения АН СССР. Обучаясь там, он совершенствует свое знание китайского языка, занимается с известным китаистом Н. Н. Коротковым вэньянем, шлифует свою будущую диссертацию и начинает со своим другим постоянным соавтором И. И. Пейросом работу по реконструкции синотибетского праязыка. Одновременно он занимается с научным сотрудником этого института Вячеславом Ардзинбой, впоследствии президентом Абхазской республики, изучением абхазского языка, продолжает ездить с А. Е. Кибриком на Кавказ и собирает материалы для реконструкции прасеверокавказского языка. В 1979 г. Сережа успешно защищает кандидатскую диссертацию, об этом уже было сказано выше. Добавлю лишь, что не только оба оппонента, но и внешняя организация требовали присуждения за эту работу докторской степени (внешняя организация – даже двух докторских степеней), к сожалению, Ученый Совет сослался на то, что это предложение не проходит по процедуре. К этому моменту в узком кругу специалистов Старостин становится одним из самых авторитетных специалистов в области не только востоковедной компаративистики, но и индоевропеистики. В индоевропеистике они совместно с С. Л. Николаевым сделали новую реконструкцию парадигматических классов индоевропейского глагола (в первую очередь, на основе морфонологической классификации древнегреческих и санскритских глагольных корней).

Со Старостиным начинают сотрудничать маститые ученые, уже прославившие свое имя многочисленными глубокими работами в самых различных областях. В первую очередь это его учитель - Владимир Антонович Дыбо, с которым С. А. Старостин пишет ряд работ по просодической теории, по конкретным проблемам реконструкции различных языковых семей. С ним охотно работает известный китаист С. Е. Яхонтов. Его приглашает в соавторы такой мэтр востоковедения как И. М. Дьяконов. С ним они пишут работу, посвященную хурритскому и урартскому языкам. В этой работе устанавливаются регулярные соответствия между урартским и хурритским языком, с одной стороны, и северокавказскими языками, – с другой, доказывается принадлежность этих языков к северокавказской языковой семье. По натуре открытый, мягкий, доброжелательный человек, без единого признака звездной болезни, какого бы то ни было высокомерия, Старостин привлекает к себе не только таких выдающихся ученых как Вяч. Вс. Иванов, В. Н. Топоров, которые, помогая ему различными советами, давая ему консультации, и сами не стеснялись у него консультироваться. Он привлекает к себе и талантливых ученых своего поколения, и людей, значительно моложе его. К нему идут за помощью и советом специалисты, работающие в областях, для него еще новых. Так образуется его тесная связь с группой семитологов, известных ныне в своей области ученых, как президент еврейского университета, один из авторов афразийского этимологического словаря А. Ю. Милитарев, с которым он пишет работу о контактах прасеверокавказцев и праафразийцев, профессор Иерусалимского университета В. Э. Орел, переквалифицировавшийся из первоклассных переводчиков в первоклассные компаративисты, несомненно, под влиянием Сергея, О. В. Столбова и др. Старостин активно посещает организованный автором этих строк и И. А. Мельчуком в 1976 г. и действовавший до середины 80-х годов домашний семинар по лингвистике (лингвистический кружок в миниатюре), на котором бывала вся тогдашняя талантливая лингвистическая молодежь, составившая впоследствии ядро факультета теоретической и прикладной лингвистики РГГУ. Не будет преувеличением сказать, что Старостин всегда был душой этого сообщества, насыщенного научными лидерами и яркими талантами. Достаточно назвать здесь нынешнего директора Института финно-угорских исследований в Гамбурге Е. А. Хелимского, сотрудника Мельбурнского университета И. И. Пейроса, рано умерших, но оставивших глубокий след в науке типолога И. Ш. Козинского, вьетнамистку и типолога Н. К. Соколовскую, одного из основателей олимпиады по лингвистике и математике, африканиста А. Н. Журинского, нынешнего заведующего лабораторией машинного перевода в ИППИ д. ф. н. И. М. Богуславского, проф. Стокгольмского университета М. Копчевскую, проф. Калифорнийского университета М. Полинскую докторов филологических наук И. А. Муравьеву, Е. В. Урысон, Г. Е. Крейдлина и многих других. Его интересуют не только проблемы компаративистики, но и проблемы синхронной лингвистической теории, проблемы лингвистической типологии, автоматической обработки текста и др. Так, его интерес к синхронной лингвистике отобразился в оригинальном описании японской фонетики, для которого он разработал специальный метаязык, точно описывающий работу артикуляционных органов при произнесении японских звуков. Работа не имеет аналогов. Его интерес к автоматической обработке текста вырос в глубокий интерес к компьютеру как инструменту обработки больших массивов лингвистических данных, в работу по созданию универсальной компьютерной лингвистической Среды.

Не ослабевает интерес Старостина и к любимой теме японистике и шире - алтаистике. В 1978 г. Старостин в составе экспедиции Института востоковедения АН СССР едет на о. Сахалин на поиски говорящих еще на своем языке айнов. Айнов найти не удается, зато удается по предложению знаменитого исследователя палеоазиатских языков Е. А. Крейновича составить небольшой словарик лексики неописанного шмидтовского диалекта нивхского языка (совместная работа с И. И. Пейросом), а также составить стословный словарик корейских диалектов по данным населения о. Сахалин (совместная работа с И. И. Пейросом и А. Н. Барулиным). Нивхская работа, натолкнувшая Старостина на палеоазиатские языки, в поисках родственников нивхов наводит его на материалы того же Е. А. Крейновича по кетскому языку. Быстро сделав праенисейскую реконструкцию (она была опубликована в 1984 г.) он, один из авторов оригинальной синотибетской реконструкции обнаруживает и доказывает глубокое родство енисейских и синотибетских языков. Это проливает некоторый свет и на этногенез кетов. Производя далее свои компаративистические раскопки, Старостин приходит к еще более поразительному выводу: по результатам реконструкции синотибетских, енисейских и северокавказских языков обнаруживается глубинное родство всех этих семей, противопоставленных семьям языков, образующих ностратическую макросемью. Те, кто когда-либо занимался компаративистикой, понимают, что это открытие века, сравнимое по значимости с открытием родства индоевропейских языков и родства ностратических языков.

Наряду с реконструкцией Старостин большое внимание уделяет и глоттохронологии. Имея, может быть, большие, чем другие компаративисты, возможности по проверке формулы Сводеша, по которой определялось время распада праязыка, Старостин вслед за другими компаративистами убеждается, что формула не работает на материале многих языковых семей. Однако, по его мнению это не значит, что время распада не может быть определено. Он упорно ищет причины сбоев и обнаруживает, что неравномерность языкового развития на самом деле зависит от времени - на скорость изменения 100-словного списка влияет, в частности, языковой 'возраст' базисной лексики. После долгих поисков, проверок и размышлений Сергей предлагает свою формулу определения времени распада праязыка. Параллельно предлагается также и альтернатива традиционной глоттохронологии - т. н. этимостатистический метод, когда степень близости родства языков определяется путем статистического анализа однокоренных слов, зафиксированных в одном и том же тексте на этих языках.

В начале 80-х годов Старостин берется за реконструкцию Алтайской семьи языков. За каждой такой работой стоит огромный труд по кропотливому изучению десятков словарей, уточнение фонетической записи лексики бесписьменных языков, работа с информантом по выяснению просодических закономерностей, выработка единой фонетичской транскрипции, уточнение значений лексем и т.д. и т.п. В алтаистике С. А. Старостин окончательно доказал принадлежность к алтайской семье японского языка, одновременно разработав новую версию праалтайской реконструкции. В 1991 г. вышла его обобщающая работа по этой теме 'Алтайская проблема и происхождение японского языка', за нее ему в 1992 году была присуждена докторская степень. Позже совместно с докторами филологических наук О. А. Мудраком и А. В. Дыбо он опубликовал первый за более чем 200-летнюю историю этого направления этимологический словарь алтайских языков, включающий почти три тысячи праалтайских корней (An etymological dictionary of Altaic languages (2003)).

Нельзя сказать, что официальная советская наука как-то отметила выдающиеся достижения молодого исследователя. Напротив, я, работая вместе с Сережей в Институте востоковедения АН СССР, был свидетелем, в общем, холодного и ревнивого отношения к его работам. Хотя, надо сказать, и оценить их там было некому. Поддерживали Старостина только заведующий отделом И. Ф. Вардуль, и В. М. Алпатов, много сделавшие для привлечения в востоковедную науку талантливой молодежи. Общественные же организации не упускали случая пропесочить нестандартного сотрудника за оскорбительные мелочи. На партсобраниях, куда его вызывали по команде, ему предъявляли претензии то в том, что он носит бороду, то в том, что он как-то не по-советски одевается, то в том, что он не уважает старших. В начале 80-х годов его включили в черный список местные стукачи за общение с иностранцами. На него повесили клеймо невыездного. Дело чуть было не закончилось выгоном из института.

В 1992 г. был организован факультет теоретической и прикладной лингвистики в РГГУ. Я, как декан факультета, среди других талантливых лингвистов пригласил Сережу на должность заведующего кафедры компаративистики и древних языков. С этого времени начинается самая благополучная полоса его научной карьеры. В середине 90-х годов начинают выходить наиболее крупные его работы. В 1994 г. он, правда, на деньги одного из своих друзей и почитателей, выпускает давно готовый к изданию огромный 'Этимологический словарь северокавказских языков', написанный в соавторстве с С. Л. Николаевым. До этого я пытался, что называется, пробить его издание в РГГУ, но его ректор наотрез мне отказал, не очень доброжелательно отнесшись и к самому Сергею Анатольевичу. Еще в 1988 г. по приглашению профессора Энн-Арборского университета Шеворошкина Сергей со своими учениками С. Л. Николаевым и О. А. Мудраком впервые вылетел на конференцию по дальнему языковому родству в США. Их приняли там за последователей известного африканиста и типолога Дж. Гринберга, который не имел к компаративистике никакого отношения, но прославился основанной на чистой интуиции генетической классификацией африканских языков. Классификация, надо сказать, довольно точная, но, поскольку она лишена компаративистической основы, обосновать ее было достаточно трудно. Это вызывало недоверие его американских и европейских коллег как к самой классификации Гринберга, так и ко всей его теории. Сереже одному пришлось доказывать, что они, в отличие от Гринберга, умеют обосновывать свои решения по генетической принадлежности того или иного языка к определенной семье. В основном, благодаря терпению и интеллекту Старостина нашим коллегам не только удалось убедить своих коллег в серьезности полученных ими результатов, но и завоевать симпатии и доверие многих американских компаративистов. Хотя противники и самого Старостина, и идеи глубокого родства в Америке остались. Главными его оппонентами были люди, которые сами не сделали ни одной серьезной реконструкции, не владели методами сравнительно-исторического языкознания, но считали по чисто умозрительным соображениям, что результаты Старостина недостоверны. Тем не менее, с этой поездки началось не только российское, но и всемирное признание заслуг Старостина. Его не раз потом приглашали выступить с лекциями в разных университетах США.

В 1996 г. в соавторстве с И. И. Пейросом, к тому времени сотрудником Мельбурнского университета, Старостин выпускает шеститомный этимологический словарь сино-тибетских языков. А в 1997 г., наконец-то приходит и официальное признание его трудов в России. Сорокачетырехлетнего Старостина избирают в члены-корреспонденты РАН.

В 1998 г. его приглашают в качестве руководителя в международный европейский проект по изданию этимологического словаря индоевропейских языков. В том же году он становится директором Центра компаративистики Института восточных культур и ан¬тичности РГГУ. В том же году он с коллегами и учениками начинает грандиозный проект в интернете, создает сайт 'Вавилонская башня', на который выкладывается созданная им компьютерная лингвистическая среда Старлинг, этимологические и другого рода словари, создается фактологическая база, значительно облегчающая работу компаративиста.

В 1999 г. он и многие другие компаративисты из семинара В. А. Дыбо едут на международную конференцию по глоттохронологии и глубине родства в Лондон. Там ему и его коллегам пришлось выдержать целую битву с не имевшими никакого представления о макрокомпаративистике американскими и европейскими коллегами. Один из самоуверенных американских ученых перед началом дискуссии выразил такое мнение, что все собираются сражаться с дохлой лошадью, в то время как нужно просто ее похоронить. После дискуссии ему пришлось признать, что все обстоит не так просто, как он себе представлял.

В 2001 г. в соавторстве со своей ученицей С. А. Бурлак Сергей выпускает в свет и первую книгу, обобщающую педагогический опыт его работы в РГГУ и МГУ – 'Введение в компаративистику'.

В начале нового тысячелетия С. А. Старостину выделяется большой грант для организации работ по глубокому родству в США (Санта Фе). Там он собирает всех отечественных и зарубежных коллег, внесших значительный вклад в компаративные исследования. Это, тем не менее, не соблазняет Сережу на эмиграцию. В отличие от многих своих коллег-синхронистов он никогда не думал об этом. И из-за границы он постоянно следил за событиями в отечественной науке, а при первой возможности прилетал в Москву. Все его научные и жизненные планы были связаны с Россией. Незадолго до смерти Сережу сделал своим почетным доктором Лейденский универстиет.

Перед своей внезапной и такой трагической смертью он сделал очередное открытие в области глоттохронологии, о котором за день до нее успел рассказать на своем любимом семинаре, когда-то организованном его учителем В. А. Дыбо (Компьютерная симуляция лексической дивергенции: доклад, прочитанный в Институте Восточных Культур РГГУ 29 сентября 2005 года). Умер же он сразу после окончания лекции для студентов в РГГУ в последний день сентября ушедшего года.

Таких лингвистов, как Старостин, в лингвистике, в общем, не было не только в России, но и во всем мире. Сделать в нашей и не только в нашей науке столько, сколько успел за свои 52 года этот необыкновенно обаятельный человек не удавалось, пожалуй, до сих пор никому. Московский университет, филологический факультет, кафедра структурной и прикладной лингвистики, которой руководил наш замечательный В. А. Звегинцев, может гордиться, что это она уже на организованной ею олимпиаде заметила его, приняла в свое лоно, вырастила из него крупного ученого еще до того, как он получил диплом МГУ. Мы дружили с Сережей тридцать с лишним лет и часто с благодарностью вспоминали светлые годы своего студенчества, дух свободы и новаторского творчества, дух уважения к творческой личности, дух восторга и благоговения перед талантом, дух гамбургского счета, который не считается ни с родством, ни с должностями, ни с возрастом, ни с призрачным социальным успехом. Такой дух в те времена царил на ОСИПЛе. Его создали и поддерживали основатели отделения В. А. Звегинцев и В. А. Успенский, наши учителя. Такой дух мы с Сережей и другими нашими коллегами старались поддерживать и на дочернем факультете в РГГУ.

Светлая ему память, пусть земля ему будет пухом.